Режисcер районного центра культуры Владимир Тихоновский и библиотекарь Виктория Трахимович любят Воложин.
Василий Шакун: бизнес на перспективу
История о том, как в Воложинском районе решили развивать агроэкотуризм, — не только об инициативных людях, малом бизнесе, финансовых инвестициях, создании всеобщей безбарьерной среды, но и о том, как в местные умирающие деревушки удалось вновь вдохнуть жизнь. Агроусадеб здесь более пятидесяти. Многие и в стране на ведущих ролях. Туда не зарастает народная тропа гостей. Из-за рубежа в том числе. А значит, внимание к таким точкам на карте у местных властей особое. Лишний раз пройдет грейдер, бурьян будет выкошен, аварийные деревья — спилены… На контроле держат деревню электрики, не опаздывает автолавка. Люди и сами перед приезжими стараются не ударить лицом в грязь. Заборы и фасады домов в деревне свежевыкрашены, сами убедились. Для местных же пенсионеров агроусадьба — что Дом культуры или клуб. Когда со всей округи на помощь хозяину веселить гостей приезжают музыканты, слышно далеко.
…Держим путь в деревню Белокорец. Она всего в четырех километрах от трассы Минск — Гродно. Куда ехать дальше, покажет каждый. Бывший охотовед Василий Владимирович Шакун, в чьем родовом поместье и расположилась усадьба «Налибокские васильки», — человек уважаемый. Туризмом занимался еще по долгу службы (работал сначала в лесхозе, затем в заказнике), да и деревенская хата после смерти родителей пропасть была не должна.
— На семейном совете решали, что с ней делать. Предложения поступали разные. Временно не трогать, продать, использовать как дачу. Победил вариант зарегистрировать агроусадьбу и принимать гостей. В общем, получать за это копейку. Хату в первую очередь надо было освежить, где-то что-то подделать, но по большей части сохранить что есть. Никакого металла, никакого пластика. Усадьба — это не евроремонт. Туристам нравятся старина, традиции. Организовать досуг я тоже могу: о Налибокской пуще знаю многое. И правду, и байки. Да и с заказником отношения у меня до сих пор прекрасные. Я помогаю им с экскурсиями, жильем для гостей… Поляки ко мне едут. Cарафанное радио работает! Считается, поедешь к Шакуну — вполне можешь найти свои корни, разузнать, где жили предки… Это бизнес на перспективу. Кредиты в любом случае брать пришлось. Гранты выделяют. Но отдачу сегодня мы уже чувствуем.
Здешним владельцам агроусадеб повезло: Воложинщина — место выгодное. И до столицы недалеко, и до знаменитых замков — Мирского и Лидского, например. Рядом пуща — заповедный лес, где зубров обнаружат по первому звонку егерю. Протекает живописная речка Ислочь — одна из основных «магистралей» для байдарочников. Проходит международный веломаршрут. Бизнес-план же таков: лучше любой рекламы о таких домиках в деревне расскажет «лаптевая почта», а хозяин хозяину не конкурент, а друг. Поможешь гостями ты — затем помогут и тебе. Усадьбы здесь к тому же разной направленности: в одной — накормят старинными блюдами белорусской кухни, в другой — покатают на конях, в третьей — предложат сон на ульях…
— Кластер работает. Люди сплочены, друг друга знают хорошо, доверие полное, зависти нет. Это очень важно, — считает Василий Владимирович. — Если нужно, едва ли не по первой просьбе ко мне приедет Алесь Лось: его усадьба — это целый музей музыкальных инструментов, где он проводит мастер-классы по их изготовлению. Или Василий Гринь — культурную программу по мотивам белорусского фольклора устроит. Да кто угодно!
Хранительница традиций Христина Лембович
Христина Лембович, директор центра народного творчества агрогородка Раков, в день нашего приезда готовилась к командировке в Китай. Экспонаты, которые она везет в Поднебесную, — уникальные. Воложинские пояса, конечно, не настолько раскрученные, как знаменитые слуцкие. Но не менее ценные. Длинные и очень узкие. До войны — обязательный атрибут здешнего костюма (мужчина не имел права, скажем, даже выйти из хаты, не подвязавшись, иначе считался «распоясанным») и многочисленных обрядов (от рождения до самой смерти), а нынче просто произведение искусства. Ведь слишком уж резко в 1950-е менялась — с оглядкой на столицу — деревенская мода. Вот почему колоритной технологией их изготовления — «на нiту» или «на назе», когда основа закрепляется на талии и вытянутой ноге ткачихи, — владеет не так уж и много человек. Христина Станиславовна (после смерти хранительницы традиции Марии Николаевны Стасялович) и есть тот самый энтузиаст, который не дает этому культурному явлению уйти в небытие. В ее подмастерьях — дети: от мала до велика.
Младшеклассница Диана Дробыш и Христина Лембович — хранители традиции ткачества поясов.
— Этим бы поясам рекламы больше, — вздыхают этнографы. — Ведь местная традиция — один из элементов нематериального культурного наследия страны.
— Почти все пояса, которые вы видите, новые, — говорит и показывает Христина Станиславовна.
— Лично у меня есть только четыре аутентичных пояса. Но узоры, колористика и названия — все же традиционные. Мы ведь обязаны сохранить не только саму традицию, но и фактуру, нити. Кстати, были как-то в Ганцевичах на празднике семейного творчества, так в деревне Хотыничи подобная традиция еще существовала. Представляете, мода сохранилась! Пояса, например, там привязывали на «торбачку» и так ходили в магазин.
Аутентичные пояса из бабушкиных сундуков, к слову, можно увидеть на другом конце Воложинщины. В деревне Саковщина работает музей (и деток, кстати, ремеслу там также обучают). Но воложинскими поясами, обращает внимание Христина Лембович, и теперь интересуются не только как культурными ценностями или экспонатами. Заказывают, например, на традиционные свадьбы (чтобы молодожены жили вечно и «не развязались»), на встречу из роддома, на крестины или в качестве сувенира. Хотя делать бизнес на поясах директор центра творчества задачи себе не ставит. И другой работы хватает.
— А ткать это сложная работа? — спрашиваю у Лембович. Та отвечает: медленная. Но вот сколько времени нужно, чтобы выткать хотя бы один, она не подсчитывала.
— Учениц у меня было много, и все они ткать умеют. Но будут ли они потом практиковать — вопрос. Работа требует терпения, усидит далеко не каждый, нитки рвутся… Результат будет, только если поставить себе твердую цель. А ведь в стародавние времена ткать такие пояса доверяли уже девочкам лет семи-восьми. Считалось, что это первый этап для постижения домашней работы. Кстати, такие пояса никогда не были предметом торговли. Делали их только для себя.
Китаец Вэнь из деревни Пряльники
31-летнего Вэня Сюэчжэня в воложинской глубинке знает всякий. Не только потому, что китаец, переехавший в сельскую местность, — в нашей стране это уже фигура колоритная. Для жителей деревни Пряльники, что между Раковом и Ивенцом, и ее окрестностей он — тот, кто дает местным возможность заработать. По специальности Вэнь — дизайнер интерьеров, выпускник БГУ. Профессия, впрочем, ему была навязана родителями. А поэтому неинтересна. Вэнь (почему, и сам не понимает) всегда горел сельским хозяйством. Только Поднебесная — это шумные города и толкучка. Беларусь же — просторы и реальная возможность работать на земле. Вот и остался. Купил в Пряльниках детский сад под дачу, бывшую школу-восьмилетку под будущую агроусадьбу, где собирается знакомить всех и вся с китайской культурой, и воплощает в жизнь определенные «дизайнерские штучки». Перевез из Португалии жену-китаянку, родили дочку.
Китаец Вэнь для жителей деревни Пряльники стал белорусом.
— В Беларуси мне нравится, здесь красивые пейзажи, свободная жизнь, да и заниматься сельским хозяйством гораздо проще, чем в Китае. Там мало земли, серьезная конкуренция… И природа какая-то искусственная.
Специфика фермерского хозяйства Вэня: в шести огромных теплицах выращиваются сельскохозяйственные культуры, которые привычны не столько нашим соотечественникам, сколько азиатам. Спаржевая фасоль и разного рода салаты, томаты и острый перец, чеснок и лук-порей, овощи с замысловатыми названиями. И никаких химикатов!
— Всем этим в Беларуси мало кто занимается, — объясняет Вэнь. — К тому же среди моих покупателей преимущественно китайцы, вьетнамцы и индусы, которые проживают в вашей стране. Работаю с гостиницей «Пекин» и «Великим камнем». Урожай нормальный. Но есть свои нюансы. Фасоль, например, выращивают везде. Но китайцы предпочитают ее молодой, зеленой. Мясистый перец также не едят. Для нас это все же ранняя культура.
Об отношениях с местными Вэнь рассказывает так: вначале было тяжеловато, теперь хорошо. Китаец давно стал для них самым настоящим односельчанином: добрым, отзывчивым, готовым прийти на помощь, совета не чурающимся. Да и по местным меркам заработок обеспечивает неплохой.
Ксендз Лех как движущая сила
Все дороги в Ивенце ведут к храмам. Несмотря на то что этот населенный пункт называют одной из ремесленнических столиц страны (гончары — здешний бренд), именно костелы в городском поселке являются основными достопримечательностями. Их тут два — белый и красный. Михайловский и Алексеевский. Один — барочный, другой — неоготический. Белый — в центре, красный — на окраине. И именно белому костелу Святого Михаила Архангела суждено было стать самым настоящим центром не только духовной, но и светской жизни. Жители Ивенца в унисон говорят: в первую очередь это заслуга отца Леха — ксендза-поляка, который в этих краях служит уже почти 20 лет. Его достижения можно расписывать долго, но мы перечислим в телеграфном стиле. Открыл уютное кафе для семейных посиделок, где не нальют ни капли алкоголя. Соорудил детский городок, площадку для воркаута, зал для самбо и дзюдо. Создал мини-зоопарк с козочкой, лошадкой и смешной овечкой. Организовал международный музыкальный конкурс, открыл кружок скаутов — записано более 100 человек. Сделал репетиционную точку и своего рода пункт гуманитарной помощи для бедствующих. В общем, акцентировал свое внимание на воспитании молодежи и тем самым стал самой настоящей движущей силой для небольшого городского поселка.
К желанию преобразить Ивенец отец Лех идет семимильными шагами.
Сам ксендз считает: его заслуги — больше духовные. Вот в 2003-м организовали «музыкальную мастерскую» — курсы духовной музыки. Приехала группа знакомых из Польши. Человек этак 80. Год за годом мероприятие разрослось до ежегодного фестиваля, проходящего в последнее воскресенье июля. Стала заглядывать молодежь — значит, появился дальнейший стимул. Ведь им нужно где-то переночевать, поесть. Поначалу, рассказывает отец Лех, помогали прихожане. Даже в отпуск уходили, чтобы гостей встретить. Но ведь на одном таком энтузиазме не выедешь…
— В 2006 году пришло в упадок одно из здешних предприятий. К костелу обратно попали земли и некоторые постройки. Огромный фабричный зал, например. Как говорится, не было бы счастья… Там в любом случае что-то нужно было сделать, полезное для людей. И мы начали. Потихоньку. Помещение за помещением. Вообще, моя задача — постоянное движение. Проекты, организации, спонсоры… Здесь мне доверяют люди. Я это чувствую, когда нужно, к ним обращаюсь. Главное, ни от кого ничего не требовать. И каждый, знаю, старается как может.
Отец Лех признается: о материальной выгоде не думает. Кафе, например, открылось не прибыли ради. Летом оно зарабатывает, зимой — с трудом. Это скорее имиджевые проекты. Да и работы еще хватает.
— У меня по строгому графику рабочий день не заканчивается. В работе с молодежью хочу в том числе и реализовать себя. Я ведь человек деятельный. Из лука стрелял в свое время, например, на гитаре играл… И это прекрасно. Я счастлив.
Семь «я» Харевичей
Эта обыкновенная, на первый взгляд, семья из деревни Десятники, что на самой границе с Гродненской областью, — герой передовицы районной газеты «Працоўная слава». Только-только Светлана вернулась из Воложина, где из рук председателя районного Совета депутатов получила орден Матери. Детей в семье пятеро. Трое старших из домашнего гнездышка уже упорхнули. Двадцатилетний Александр работает в Молодечно — слесарем в локомотивном депо. Жанна и Женя учатся.
Четыре звена дружной семьи.
— Что у меня будет столько детей, никогда не думала. У меня двое братьев, — рассказывает Светлана. — А вот муж Сергей в семье шестой. Еще у его матери было четверо приемных. Представляете, у нее аж два ордена Матери. В общем, было к чему стремиться. Мы ведь с нулевого класса друг друга знаем…
Главное правило: в многодетной семье мало быть дружными, все должны один одному помогать. У каждого — свои обязанности. Четырехлетняя Настя может и сено корове отнести, и свинок покормить, и тесто маме занести. В общем, как взрослая. Восьмиклассник Леша с шести лет умеет рубить дрова, с восьми — доить корову. Именно его родители сейчас оставляют за старшего. Знают: и с хозяйством управится, и печь протопит… Деревня, говорят, — это не город с его тепличными условиями. Не умеешь что-то делать — научишься быстро. Жизнь заставит.
— Вы одни из немногих, кто до сих пор держит корову, — замечаю.
— Привыкшие. И у родителей корова есть. А летом у нас еще конь был. Продали, купили трактор. Не было времени с ним возиться, на работу ходить надо. Я на железной дороге работаю, — вводит в курс дела Сергей. — Продукты у нас по большей части свои: мясо, сало, сметана, творог, масло… Хотя дети иногда привередничают: сала не хочу, приелось, купи сосисок. Но это так, побаловаться…
Большой семьей Харевичи стараются собираться каждые выходные. На шашлыки — это традиция. Созваниваются, переписываются, обмениваются новостями — ежедневно. Сергей замечает: в любом случае друг по другу скучают. Сейчас, когда трое в отъезде, в хате пустовато и тихо.
— Маленькая меня на работу провожает и встречает. Бусечку ждет. Иначе не отпустит. Настя и вовсе всеобщая любимица. Ее балуют. Никто в выходные с пустыми руками к ней не приедет. Все потому, что между первыми четырьмя детьми разница в два года, а вот Настя младше Леши уже на десять лет.
— За шестым пойдете? — интересуюсь я напоследок.
Харевичи смеются: скорее за внуками.
Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Статья в источнике: sb.by
